Моисей. Микеланджело. 1515. Базилика Святого Петра в оковах/San Pietro in Vincoli

Вот в чем гений этой единственной законченной скульптуры, уцелевшей от невозможной первоначальной грандиозной задумки? И пусть даже мы видим лишь начало той работы, работы, которая заняла у Микеланджело более тридцати лет и которая так никогда и не была им закончена. Пусть нам известно лишь одно слово из длинного и продуманного им утверждения. Но ведь нечто особое живёт в самой этой фигуре!

Юлий

Портрет папы Юлия II. Рафаэль. 1512.

Микеланджело был тогда призван в Рим из родной Флорентийской республики, где среди многих одарённых художников он занимал особое место. Но в 1505 году папа Юлий II потребует его присутствия в Риме, в столице Веры, — так Буонарроти обретёт великого мецената, готового следовать за полётом его фантазии, и вместе с тем того узурпатора, который навсегда прикуёт художника к идее создания колоссальной гробницы. До того момента лишь императоры древнего мира смели увековечивать себя в постройках масштабных мавзолеев, утверждая таким образом своё бессмертие. Христиане пусть и заимствовали традицию мемориала, однако в основу этой архитектурной формы была положена иная идея: не прославление личных заслуг, но напоминание о той общности, что роднит живущего и ушедшего верующего — того, кто уже обрёл блаженство, и того, кто только борется за своё спасение.

Но честолюбивый папа Юлий II посчитал необходимым поставить памятник своему земному могуществу. Источники сохранили для нас этот совершенно светский — вспыльчивый, решительный, «яростный» характер, за который современники и прозвали его «Il pontifice terribile». Юлий II взошёл на папский престол путём подкупов и интриг, и ведь взял себе духовное имя не в честь знаменитого предшественника или христианского мученика, но в честь императора Юлия Цезаря — основателя Римской империи. И он сполна оправдает это имя не только своей сильной политикой собирания земель, но и личным участием в военных походах: папа, будучи даже в преклонном возрасте, продолжал сражаться с мечом в руках, и в первых рядах своего воинства входил он в проломы стен захваченных городов. Впрочем, он был разносторонне одарён. Не просто политик, удачливый воин, но выдающийся дипломат и меценат. Он сумеет расширить папские владения, урезонить могущественную Венецию и создаст настоящее государство, которое участвовало в мировой политике в качестве полноправного партнёра великих держав. С именем Юлия связывают и создание личной папской армии — и поныне существующей Швейцарской гвардии. И это он превратит Рим в главный центр художественной деятельности. Это по его требованию в Вечный город прибывают Микеланджело, Браманте, Рафаэль и многие другие мастера, ныне прозванные величайшими.
Интерьер базилики Святого Петра. Жюль Гайлабо/Jules Gailhabaud. 1853.
Микеланджело предложил папе Юлию II проект усыпальницы, достойный этого характера и этого стремления к личной славе. Согласно утверждённому проекту, папской могилой должно было служить свободно стоящее сооружение, отдельное здание (!) внутри собора Святого Петра. По заявленному масштабу памятник был столь велик, что для того, чтобы вместить его, и начинается перестройка главного собора католического мира! И помимо архитектурного величия, этот мавзолей должен был поражать воображение и своей скульптурной декорацией, которая включала в себя более сорока фигур и ещё более бронзовых рельефов. Однако воплотить Буонарроти успеет лишь одну…

Моисей

Любопытно, что одно из самых развёрнутых описаний статуи этой ключевой фигуры Ветхого Завета, которое и теперь можно обнаружить в литературе, да с указанием источников, да с включением в полемику различных вариантов трактовки позы «отца всех пророков», создано основоположником психоанализа — Зигмундом Фрейдом. Кстати, он до последнего скрывал авторство этой статьи. Объявил только в тот момент, когда готовилось к изданию полное собрание его сочинений. Что важно: многие из работ его современников, зарубежных историков искусства, о которых Фрейд упоминает, существуют на русском языке именно благодаря цитатам из этого переводного материала.
Зигмунд Фрейд в рабочем кабинете

Одним из загадочных и великолепных произведений искусства является мраморная статуя Моисея, изваянная Микеланджело, — так начинает аналитик свои рассуждения. — В наибольшей степени нас захватывает замысел художника, насколько ему удалось воплотить его в произведении и насколько он может быть понят нами. И понят не только рациональным путём; мы должны вновь почувствовать те аффекты художника, особое состояние его психики, то, что стимулировало его к творческому акту и вновь воспроизводится в нас.

Какое справедливое замечание! И ведь подобный подход является одним из инструментов всякого историка искусства от самого Винкельмана. Как, впрочем, и каждого пытливого путешественника, каким показывает себя австрийский профессор. Вот что он пишет далее:

Всякий раз, читая о статуе Моисея такие слова, как: „Это вершина современной скульптуры“, я испытываю радость. Ведь более сильного впечатления я не испытывал ни от одного другого произведения зодчества. Как часто поднимался я по крутой лестнице с неброской Корсо-Кавур к безлюдной площади, на которой затерялась заброшенная церковь, сколько раз пытался выдержать презрительно-гневный взгляд героя! Украдкой выскальзывал я иногда из полутьмы внутреннего помещения, чувствуя себя частью того сброда, на который устремлён его взгляд, сброда, который не может отстоять свои убеждения, не желая ждать и доверять, и который возликовал, лишь вновь обретя иллюзию золотого тельца

Пляски вокруг золотого тельца. Никола Пуссен (1594 — 1623).

Фрейд здесь указывает на факт, что принято считать: Моисей изображён Микеланджело согласно тексту Ветхого Завета (Книга Исход, глава 32). Народ, устав ждать Моисея, возводит в культ золотого тельца и возносит ему хвалу. А пророк, испросив у Господа спасения для неразумных и получив скрижали Завета, увидев празднества у фетиша, приходит в ярость. Момент столкновения двух миров, сцена, в которой Моисей приносит легковерным людям весть «о дне взыскания», согласно Библии, исполнена неистовства. Источник утверждает, что пророк кинет наземь Слово Божье, начертанное на скрижалях.

В библейской трaдиции Моисей предстaет перед нaми человеком вспыльчивым, склонным к бурному проявлению стрaстей. Тaк, в приступе прaведного гневa он зaколол мечом одного египтянинa, который издевaлся нaд изрaильтянином, и поэтому был вынужден бежaть в пустыню. В состоянии aффектa он тaкже рaзбил вдребезги обе скрижaли, текст которых был нaписaн рукой сaмого Богa… Микелaнджело устaновил, однaко, нa гробнице Пaпы совсем другого Моисея, который во многом превосходит кaк Моисея Библии, тaк и Моисея – реaльное историческое лицо. Он перерaботaл мотив рaзбитых скрижaлей, рaзгневaнный Моисей не рaзбивaет скрижaлей, нaоборот, видя, что скрижaли могут рaзбиться, он обуздывaет свой гнев. Этим Микелaнджело вложил в фигуру Моисея нечто новое, возвышaющее его нaд людьми: мощное тело, нaделеннaя исполинской силой фигурa стaновятся воплощением высокого духовного подвигa, нa который способен человек, — подвигa подaвления своих стрaстей, повинуясь голосу высокого преднaзнaчения.

На мой взгляд, это очень серьёзный для нашей культуры шаг, одна из ступеней на пути постижения задумки Микеланджело. Фрейд изначально утверждает, что замысел художника должен был быть понят зрителем как можно более точно — только тогда и запустится механизм эмоции. Так, мы должны стать со-участником создателя. Наша задача — суметь обнаружить и пережить предложенное чувство. Проявить такое важное для искусства сочувствие.

Микеланджело. Моисей. Деталь.

Мне не известно о работах российских современных авторов о Моисее Микеланджело. Только россыпи замечаний специалистов — несколько абзацев тут, несколько фраз там. Но скорее всего, тема эта тогда — ещё сто лет назад — была оставлена. Искусствоведение со временем стало свысока относиться к оценке произведений с точки зрения эмоционального воздействия, считая волнение при встрече с грандиозным уделом профанов. Хотя на самом деле стоило бы подарить простому смертному хоть немного понимания. Ведь именно ради эмоции, нового переживания, слияния зрительного и чувственного опыта люди и сегодня готовы совершать великие путешествия.

Разглядывая этого Моисея, воспринимая его позу, я сразу же отказалась от общего мнения, что в фигуре пророка «живёт ярость и порыв разбить скрижали». Впрочем, не согласна я и с Фрейдом до конца. Я не вижу здесь, как пишет доктор, «презрительно-гневного взгляда». Это уже к вопросу его собственного «комплекса вины». Перед нами фигура Пророка, и Микеланджело подчёркивает его исключительность всеми возможными средствами. Вплоть до буквальных. На голове исполина небольшие рожки, которые жили в тексте Библии на латыни ошибкой перевода — не рогат был Моисей, но после встречи с Богом от головы его начинает исходить сияние. И даже не имея представления об этом недоразумении, нас — поголовно неграмотных, с точки зрения человека эпохи Возрождения, — и эта странная деталь лишь укрепляет в идее удивительного, невероятного, непостижимого. Таково и было художественное намеренье художника. Что любопытно — ведь рожек этих не было б видно совсем, как только статуя была бы установлена, как ей должно. Впрочем, вполне вероятно, что великий скульптор учитывал и высоту, и работу света — быть может, он продумал какой-то спецэффект…

Очень важно ещё учесть: по идее, фигуру Моисея сопровождали ещё три статуи где-то там — на высоте более четырёх метров по сторонам мавзолея. Сегодня его фигура установлена неверно — ведь та гробница папы Юлия II не была исполнена. Но, по задумке Микеланджело, скульптуре Моисея на высоком втором ярусе — в пару пророку, в смысловую рифму — должен был существовать и апостол Павел с мечом. Две другие скульптуры — Vita active и Vita contemplative, также расположенные по углам гробницы, олицетворяли Жизнь внешнюю и Жизнь внутреннюю. И, продолжая раздумывать обо всём этом, можно ведь прийти к выводу: перед нами Моисей, но не из 32-й главы Исхода.

Сегодня нам не очень удачно даны точки обзора, и нет подхода к этой скульптуре. Однако есть поле для попыток истолкования замысла великого скульптора. Пусть даже Моисей расположен теперь значительно ниже задуманного и доступен для обозрения лишь с двух сторон, в то время как Микеланджело предполагал возможность кругового обхода, тем не менее у нас остаётся возможность оценить тот контрапост, который сведёт с ума не одно столетие.

Ливийская Сивилла. Микеланджело. 1512

Мы знаем, как этот художник умел использовать этакие «архитектурные жесты» — подобные развороты тела в пространстве. Из них сивиллы складывают на потолке Сикстинской капеллы свои диалоги. И, сосредоточившись здесь на попытке понять замысел Микеланджело, мы должны попробовать — в прямом смысле этого слова — ощутить. Мы должны повторить скульптуру своим телом, как минимум умозрительно принять подобное положение и к себе прислушаться. Но прежде следует рассмотреть фигуру Моисея со всех возможных сторон и с наибольшей подробностью.

Последовательно шествуя от фронтального долгого взгляда пророка, устремлённого мимо и в вечность, через волну его обеспокоенности, к точке, за которой он обретёт уверенность, можно обнаружить, что эта фигура живёт внутренним колебанием. И даже если принять расхожее мнение, что пророк остановлен в минуту, когда он наблюдает свистопляску («под звуки флейт и бубнов») вкруг золотого тельца — нет в нём ярости. Скорее размышление: а стоит ли, возможно ли противопоставить этому — другое знание, то, что так крепко придавливает он к правому боку, словно рану зажимает. К скрижалям это могучее тело стремится, и в скрижалях находит оно опору.

Моисей для Микеланджело в первую очередь тот, кто видел Бога, кто говорил с Ним. Не просто тот, чьё неистовство было в силах останавливать народы. И Микеланджело, как мне кажется, сумел запечатлеть именно пережитое Откровение. И не от присутствия ли Божественного шевелится борода пророка так, что приходится держать её рукой? Как знакомо это чувство шевеления волос, эта физиологическая реакция на пронзительность эмоции или мысли! И вместе с тем движение руки Моисея — это решение одарённого ремесленника, который не мог позволить обязательной (по канону) бороде растечься по мрамору торса бесформенной массой.

Живёт в этой скульптуре ещё и уловимое желание защитить две такие хрупкие, по сравнению с могуществом фигуры, дощечки. И поза эта сложная для нашего восприятия, потому что нет в ней пока такой знакомой по XVIII и XIX векам «карикатурности» проявления движения. Эмоция иначе трактуется «Новым временем» (как принято называть его в учебниках), и чуткость человека к собственному телу, его внутренней динамике, воспитанная так называемыми Тёмными веками, где малейшее шевеление — есть знак, была почти совсем утеряна в Просвещение. Оно подхватило из вороха свидетельств самую себе симпатичную, ироничную, подходящую эпохе по настроению версию. И все мы дети их объяснений мира. Но Позднее Возрождение — время Микеланджело, это в первую очередь время, которое размышляет о том, что человек способен повелевать миром, что в он силах предписывать законы и самой природе, и, конечно же, её художественному воплощению.

Второй несуществующий проект. Копия эскиза Микеланджело сделанная архитектором Сангалло. 1513

Микеланджело не успеет закончить гробницу для папы Юлия II. Он будет разрабатывать и перерабатывать свой замысел вновь и вновь. Он быстрее возведёт купол собора Святого Петра в Ватикане! И недаром воспитатель русского искусствоведения Борис Робертович Виппер называет этот проект великого художника «могилой Высокого Возрождения». В течение хода работ над папской усыпальницей фактически успело устареть целое художественное направление. Время потребовало иных подходов, иных смыслов, и ведь Микеланджело первым почувствует смену действительности, ведь он первым откликнется на вызов, он откинет все каноны и правила. И тем самым даст толчок развитию принципиально новой стилистики…

Наброски Микеланджело

Но дни титанов, тех «которые приблизили Небо к Земле», как пишут о деятелях эпохи Возрождения, их величественная задумка — воина Юлия Второго и его Буонарроти — теперь живёт в одной только фигуре, в скульптурных набросках да в нескольких рисунках…

Гробница

Правда, важно не упускать из виду, что Моисей существовал в общей многофигурной и многосложной композиции. Он был «первым словом» в целом постулате. И помимо уже перечисленных действующих лиц, нужно представить себе и карниз, на котором они должны были располагаться.

 

Скульптурный набросок «пленника» к гробнице папы Юлия II

Горизонталь держали двадцать исполинских скульптур — так называемые «пленники», фигуры, лишённые свободы, в позах борьбы и отчаянья. Сегодня две из них известны нам как «Рабы из Лувра». Эти пленённые камнем фигуры держали второй ярус мавзолея, по идее — щедро украшенный бронзовым литьём с рельефом, прославляющим деяния Юлия. И только благодаря этим нескольким случившимся воплощениям нам становится известна хотя бы пара нот из той «траурной оратории», которую создаёт великий художник в честь великого политика и понтифика.

Глава из книги

Два Микеланджело или вместо Заключения

Великий кинорежиссер — Микеланджело Антониони, дебютировал как актер в 92 года. Он зафиксировал в коротком документальном фильме свое паломничество в храм Святого Петра в оковах. Разбитый инсультом, потерявший способность речи, классик европейского кинематографа в полном молчании прикасается к мрамору статуи Моисея. Глаза их встречаются и словно говорят о бессмертии Искусства.

Related Posts

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.