Ильм 2020

Инга Ильм фото

Всё, что вы хотели узнать обо мне, но никак не могли спросить. Моя биография, моя география и личная жизнь. 

Инга Ильм сейчас

Инга Ильм Италия

Не так давно я давала интервью и девушка-журналистка задала мне вопрос: «Чем вы сейчас занимаетесь? Вот говорите: историей искусств, вы историк архитектуры, – что за профессия такая?» Я ответила: «Моя работа теперь состоит в том, чтобы гулять, смотреть, читать и думать. И если первые четыре условия исполнены верно, то тогда нужно ещё и писать». Юное создание понимающе кивнуло и даже сделало какие-то пометки у себя в блокнотике. Когда ответы на все вопросы были получены, журналистка сказала: «А теперь оператору нужно сделать «перебивки» (так на телевидении называется видеоряд, который иллюстрирует слова героя). Нужно показать вас за работой». Я улыбнулась: «Нет ничего проще. Мы сейчас выйдем на улицу, и я продемонстрирую». Девушка посмотрела на меня с недоумением. «Вы шутите! Гулять по городу и по сторонам смотреть – это что, работа?» Она мне не поверила.

Хотите – верьте, хотите – нет, но это именно так. Историк искусств, как любой другой исследователь, бо́льшую часть своего времени проводит в наблюдениях, а затем занимается расшифровкой увиденного. Ведь искусство – это один из способов передачи информации, это язык, понимание которого мы с каждом годом всё более и более утрачиваем, проживая свои дни в период его упадка. Так, сегодня уже практически не существует архитектуры, в основном строительство. Но ведь именно в искусстве (и в архитектуре в частности), на протяжении веков как в зеркале отражались духовные ориентиры человечества, и не просто отражались – обретали материальную форму. И задача учёного сегодня если не сохранить, то хотя бы зафиксировать те смыслы, те идейные устремления, которые отличали каждую из эпох. А для этого существует лишь одно средство – смотреть, читать и думать. И как ни удивительно, но такая профессия тоже есть. И она невероятно увлекательна!

Первый учитель

Инга Ильм в детстве
Инга Ильм. Личный архив. 1972.

Инга Валерьевна Ильм. Родилась 22 декабря 1971 года в городе Ленинграде. И первым жилищем стал крохотный флигель на берегу Фонтанки, наискосок от одного из старейших зданий города – резиденции Петра Великого, так называемого Летнего дворца.

То далёкое время живёт во мне короткими, яркими, почти ослепительными вспышками.

Вот дорога домой из гостей. Вот мои красные крошечные резиновые ботики шагают куда-то по тёмному асфальту, а рядом бежит неровная тень и я стараюсь наступить на неё. И с одной стороны мерный, тяжелый руст цоколя здания, а с другой – ворочается в своём русле свинцовая река. Ветер. Сильный! Сколько мне? Почему осталось именно это?

Дома я люблю залезать на широкий подоконник и смотреть вниз – на Фонтанку. Но это запрещённый манёвр. За эту провинность усаживают за кухонный стол к моей старенькой беленькой прапрабабушке, в вечном чёрном строгом платье, украшенном древней камеей, и она тонким голоском читает мне дореволюционные стишки по памяти: «А, попалась, птичка, стой! Не уйдёшь из сети…»

Больше всего мне нравилось гулять. Каждый день ходили в Летний сад. Этот сад для меня как награда – большой и красивый. Хорошо помнится его простота. Всего три аллеи. Мне нравилась срединная, утопающая в густой тени вековых деревьев. Она была украшена скульптурами. Блистательное окружение! Моя жизнь началась там – среди величественных богов и героев. В задумчивости замирала я возле них: Аполлон, Рок, Аврора, Слава, Искренность, Немезида и Милосердие, Истина и Архитектура, Аристотель и Август… Только далёкий окрик мог побудить меня сбросить недетскую задумчивость и устремиться к миру живых. Мне следовало чинно шествовать к памятнику Крылова – таков был привычный маршрут. Но самой прекрасной аллеей для меня так и осталась тихая, пустынная дорожка, параллельная реке. Ритм решётки её набережной, её уединённость и дома напротив, где, по соседству с бывшим Императорским училищем, среди чужих квадратиков окон светилось и моё окно…

Город жил во мне, звучал во мне молитвой. Мой сад. Моё просторное Марсово поле. Жёлтое здание старого цирка. Страшный Михайловский замок. Дворцовая. Величественный Зимний. Нужно было просто смотреть. Вбирать. Вокруг жила История. Ею можно было дышать. Ей нужно было просто открыть свое сердце.

Вид на площадь Островского
Ленинград. Вид на площадь Островского. Екатерининский сквер или Катькин садик. Архитектор К. Росси (1775-1849). Фотография середины ХХ в.

Питер. Изящный и благородный. Насмешливый и строгий. Город с непогрешимым вкусом. И как царственна его власть! Но наделён он и тайным тщеславием: не всякому откроет своё истинное лицо, не всякому улыбнётся приветно, оттого многим известен унылым, серым, печальным, истерзанным дождём. Но избранному – полыхнет куполами соборов, раскидает облака к морскому закату, поднимет лёд на Неве и измучает белой ночью. Полюбив – его не забудешь…

Моя биография неразрывно связана с родным городом. Не так часто теперь там бываю, зато это единственное место, где всё так же – неизменно, на протяжении всей своей жизни – я желаю и желаю бывать. В студенчестве я умудрялась возвращаться к нему чуть ли не каждые выходные. Побыть. Я любила болтаться по дорогим с детства местам совсем одна. Проходила привычные маршруты вновь и вновь, кругами. Словно колдовала. И зову его «мой первый учитель» – не случайно. Это он подарил мне чувство прекрасного, то чувство, без которого немыслима профессия историка искусств. И, конечно же, не случайно я занимаюсь архитектурой XVIII века – я ею воспитана.

Про науку

Инга Ильм фото в детстве
Инга Ильм. Фото: личный архив. 1981.

Я когда была совсем маленькой – я ведь почти сразу решила, что стану учёным. Потому что у них есть кабинет и книжки. Они целыми днями могут читать, и их никто не отвлекает. Мне едва исполнилось шесть, когда я соорудила свой первый «кабинет». Дело было на даче, где наша семья обычно проводила лето. И вот я заглянула на веранду, забралась на чердак, недолго пряталась под крылечком, потом посидела на крышах бани и ящика для колобашек. И, наконец, выбрала большую террасу на втором этаже – уютную площадку над садом, окружённую стройными, светлыми стволами сосен. Я раздобыла старый обеденный стол, который придвинула вплотную к стене дома – под козырек, нашла деревянный раскладной стул, а перед собой на стену повесила большой календарь с видом города. Притащила сюда из шкафов свои книжки и, под шум ласкового ветерка в кронах высоких деревьев, читала и размышляла.

Так продолжалось до тех пор, пока мой «кабинет» не оказался обнаружен. Родители полюбили моё местечко и стали вытаскивать рабочий стол на середину балкона – пить за ним чай, а потом и вовсе – купили шезлонги и переехали сюда загорать и болтать на послеобеденном солнышке. Как тут быть? Однако за время своих размышлений я успела прийти к некоторым выводам и следующим летом уже предприняла вполне разумные шаги – начала учить латынь по старому, завалявшемуся на чердаке учебнику, а также включила в свой круг чтения периодическую печать – «Наука и жизнь», «Химия и жизнь» (тут я, к сожалению, понимала только научно-фантастические рассказы, и – нужно отметить – у главного редактора этого издания был отменный литературный вкус). А первое, что оказалось в доступе для игры мысли между теорией и практикой, что было подвластно непосредственному наблюдению, – животные.

Часами я могла следить за муравейниками. За жизнью фауны в прудах и глубоких лужах. А в зарослях шиповника под двумя липами – а быть может, и в цоколе нашего дома – жили ежи. Скворечник над балконом облюбовали белки: выжили скворцов, забрались к ним в гнездо на зиму и остались навсегда. Пришлось искать для нового скворечника такое дерево, куда белки не добрались бы по гибким ветвям. Нашли. Так к нам вернулись ещё и скворцы. А когда косили траву в нижнем саду, обнаружили гнездо жаворонка. Я принесла тогда его домой и пыталась вывести из маленьких зеленоватых яичек хоть одно живое существо. Родители всё равно бы его бросили, потому что гнездовье потревожили люди. Я как раз прочла об этом, а ещё – незадолго до того – прочла статью об устройстве инкубатора… В конце концов, измучив взрослых головастиками в тазиках для стирки, жуками в спичечных коробках, бабочками, приколотыми к обоям, крысами на балконе, птицами в клетках и кроликами в кровати, я получила родительское благословение и в 1981 году поступила в юннатский кружок Дворца пионеров. Многолетние наблюдения и эксперименты я подытожила в своем первом докладе «О поведении личинки ручейника». А через три года стала победителем городской Олимпиады с работой «Поведение самца трёхиглой колюшки в брачный период». На следующем, и теперь всесоюзном, смотре я вышла победителем с полноценным исследованием «Типы высшей нервной деятельности лошадей». (Я ведь параллельно занималась ещё и конным спортом).

Так в тринадцать лет я впервые побывала, в качестве поощрения, на экскурсии в Ленинградском университете. Помню, как долго шла по очень длинному коридору параллельно набережной, вдоль Адмиралтейства, площадей и дворцов. Ведь мой город так придуман, чтобы красиво было с воды на него смотреть. И эта первая, полная удивлений прогулка вдоль Невы мне запомнилась навсегда. В Питере сами знаете какая погода – редко когда чинно пройдёшься вдоль беспокойных вод. То ветер, то дождь, то снег, а то и всё вместе. А тут можно было идти, не пригибая головы перед нашим сердитым северным морем, и смотреть по сторонам. А по сторонам!.. От окна тянулся такой же прекрасный вид – на книги. От потолка до пола все простенки между дверьми в аудитории были заполнены книгами. И временами, то здесь то там, тусклый свет вырисовывал оторвавшуюся от стены тень – скульптурный профиль одного из наших величайших. И я подумала тогда: «Да! Я хочу здесь учиться. Я хочу этой длинной дорогой каждый день идти к себе на факультет и заходить в старую гулкую аудиторию. Я хочу быть учёной!»

Инга Ильм Петров и Васечкин
Инга Ильм. Фотопроба к кинофильму Приключения Петрова и Васечкина. 1981.

Но судьба распорядилась мною совершенно иначе. Вопреки всем моим устремлениям. Вместо того чтобы ходить в школу и заниматься наблюдениями, я снималась в кино. А потом – вместо того, чтобы поступить в университет и заниматься наукой, – я оказалась в театре и играла. Впрочем, в награду за своё упорство я получила самую сладкую – верхнюю  – вишенку с огромного и прекрасного слоёного пирога, который называется Жизнь.

Инга Ильм актриса
Школа-студия МХАТ. Выпуск 1993 г. Курс Ю.И Ерёмина. Фото: В. Плотников. В верхнем ряду слева направо студенты: Елена Новикова; Денис Филимонов; Слава Кулаков; Олеся Дорошина; Андрей Сухов; наш педагог – народная артистка РСФСР, профессор — Алла Борисовна Покровская; Константин Похмелов; Екатерина Сибирякова. Сидят во втором ряду: режиссер-педагог заслуженный деятель культуры – Вячеслав Васильевич Долгачёв; лауреат Сталинской премии, народная артистка РСФСР – Кира Николаевна Головко; Инга Ильм; театральный режиссер, народный артист РСФСР, мастер курса – Юрий Иванович Еремин. На полу: Евгений Писарев, ныне художественный руководитель театра им. Пушкина.

Спустя десятилетия я поступила в университет (пусть в московский) и занялась наукой (пусть историей). Но когда мне исполнилось сорок, я ещё раз всё-таки прошла по тому коридору. И по полному на то праву – я шла в Петровский зал с научным докладом.

Инга Ильм. Исторический факультет. Выпуск 2013 г.
Инга Ильм. Личный архив. Исторический факультет. Отделение истории и теории искусства. Выпуск 2013.

Колыбель для сына

Питер не только мне учитель. Но ещё и защитник. Мне нравится так о нём думать. Поэтому, как только я узнала, что у меня будет ребёнок, я завершила все свои дела в Москве и поспешила в Санкт-Петербург. И здесь, что забавно – на берегу моей реки Фонтанки, правда ниже по течению, я прожила восемь месяцев и дала рождение своему сыну.

Инга Ильм с сыном
Инга Ильм с сыном. Петродворец. 2002.

Я приверженец так называемых «мягких родов». Сейчас вокруг такого подхода существует масса спекуляций, но мне повезло тогда прочесть труд замечательного французского врача, изначально хирурга, который работал в Алжире, Гвинее и который развернул европейскую акушерскую практику в сторону естественного рождения. Книга Мишеля Одена «Возрождённые роды» оказала непосредственное влияние на мою жизнь. Мой ребёнок появился на свет дома. Не могу сказать, что я склонна к оригинальности. Напротив, изложенные в этой книге идеи были, на мой взгляд, весьма рациональны и оттого захватили меня. Обнаружить похожее на описанное Оденом родильное отделение в России 90-х я не смогла, зато узнала о понятии «альтернативное акушерство», начала всё глубже и глубже погружаться в эту тему, пока не нашла круг людей, к которым и примкнула. Здесь я познакомилась со своей будущей акушеркой, в обязанности которой входило в первую очередь воспитание родителей. Наши встречи проходили два-три раза в неделю на протяжении семи месяцев и делились на теорию и практику.

Теоретические занятия включали в себя лекции и чтение специальной литературы. Анатомия, диетология, подробности физиологических процессов, отдельный курс по детским болезням. В конце каждой темы мы сдавали устный или письменный экзамен. Нам рассказывали и о раннем развитии, и о занятиях «динамикой» – гимнастикой для новорождённых. Много времени уделялось ознакомлению с различными системами воспитания. Что не менее важно – на практических занятиях мы встречали молодых мам, которые делились с нами опытом. Но главное в нашей «практике» было набрать достойную физическую форму – подготовить избалованный городской организм к серьёзному усилию и научиться технике дыхания, которая облегчает роды, потому что ни о каких обезболивающих здесь речь не шла. И ещё один день в неделю мы проводили в бассейне, что, безусловно, полезно во время беременности, но главное – мы учились «наныривать» своих будущих младенцев. Занятия и общение с такой акушеркой ведь не заканчиваются в час рождения. Напротив, она главный помощник и на первых порах жизни ребёнка.

Инга с сыном. 2017 г.
Инга Ильм с сыном. Аппиева дорога. 2017.

Мой сын родился в воду, научился плавать раньше, чем ходить, до первого зуба питался только грудным молоком, не знал, что такое памперсы, и, благодаря методикам раннего развития, заговорил сразу на двух языках. Сейчас он свободно владеет шестью, помимо уже полузабытых со школы – латыни, древнегреческого и церковнославянского. Для меня, человека, который учил-учил, да так и не выучил толком английский, способности сына не просто предмет гордости, но доказательство правильно совершённого выбора.

Первый муж

Инга Ильм кино 1991
Инга Ильм. Личный архив. 1991.

Со своим первым мужем и отцом моего сына – ирландским писателем, а на тот момент ещё и кинорежиссёром – я познакомилась в… родном городе. Мне тогда было девятнадцать. Вот уже два года как я жила и училась в Москве, на актёрском факультете школы-студии МХАТ.

Меня часто приглашали на кинопробы, но тут впервые позвонили со студии «Ленфильм» и пригласили на встречу с западной творческой группой. Это, конечно, особое чувство, когда едешь в свой родной город, как в чужой – исключительно по делу, – и останавливаешься в гостинице. Это теперь для актрисы нет ничего удивительного в том, чтобы жить в лучшем отеле города и встречаться с продюсером и режиссёром за завтраком. Но тогда – в далёком 1991 году, когда первое знакомство всегда проходило в крошечной, забитой бумагами, пыльной комнатёнке киностудии, с непременно грязным окном, когда драные стулья, прежде чем на них сесть, необходимо было освободить от сценариев и недоеденных бутербродов, когда со стен на тебя смотрели фотографии актёров, которые пробуются на роли в картине, и эта развесёлая, а иногда пугающая своим величием мозаика по своей неожиданности и разнообразию равнялась рисунку пятен на измученных обоях, сквозь которые проглядывал цемент стены, – вот тогда получить подобное приглашение от Иностранцев было воистину Великим Событием.

Итак, я ехала из Москвы в свой родной Петербург, и не просто на пробы. На встречу с кинопродюсером! Иностранцы! Завтрак! «Европейская»!!!

Гранд-отель Европа
Санкт Петербург. Гранд-отель Европа. Фото после реконструкции. Конец ХХ.

В поезде я страшно волновалась и попыталась срочно научиться красить губы. Купленная в лихорадке отъезда (по совету подруги), импортная помада прыгала в руках, бежали за окном знакомые пейзажи, а я старалась выработать внутренний монолог к судьбоносной встрече: я взрослая, очень серьёзная драматическая актриса, я видела близко иностранцев, и не раз, а если мне хотят предложить роль в кино, то меня, конечно, для начала приглашают в шикарный ресторан. И чаще всего по утрам. Да-да! Но помада не слушалась, джинсы сидели как не надо, я снова и снова пыталась уложить растрёпанные волосы, в итоге решила, что мне пора уже подстричься, и легла спать.

Обеденный зал отеля Европейская. 1910 г.
Санкт Петербург. Обеденный зал отеля Европейская. Фото 1910.

В утренних сумерках я брела по перрону, растеряв остатки вчерашней уверенности на холодном ветру. А уж когда я приблизилась к величественному фасаду, то знала точно: я очень-очень маленькая и меня всё равно не отпустят с учёбы на съемки. И на самом деле я никогда не разговаривала ни с одним настоящим иностранцем, кроме Харви. Хоть он и мексиканец, но тоже учится в школе-студии МХАТ, и говорили-то мы всего лишь раз – поэтому совсем не считается. А ещё я никогда не была в «Европейской». Знаю точно, что это очень здорово, только вот не знаю, как себя вести в таких случаях. А вдруг мне просто не разрешат войти, что я буду делать тогда?

И если все эти беспокойства умножить на волнение перед первой встречей с режиссёром и на попытки предугадать, какую роль мне хотят предложить, а значит, с ходу попробовать ей соответствовать, то легко себе представить, что, когда большой и сытый швейцар распахнул высокую дверь, чтобы пропустить меня в Прекрасный Новый Мир, я так растерялась, что замерла на пороге. В кино в таких случаях обычно показывают человека, который в недоумении от обращения к его скромной персоне оглядывается по сторонам и, не обнаружив никого вокруг, спрашивает: «Это вы мне?».

Инга Ильм кинофильм «Чайка»
Инга Ильм. Кадр из кинофильма «Чайка». 1990.

В конце концов я взяла себя в руки и сделала шаг в роскошную жизнь. Сияли люстры, длинный коридор с мраморным полом разбегался в разные стороны, помощи ждать было неоткуда, и тут мой пытливый взгляд уцепился за медную табличку с изысканной гравировкой. Неторопливо и очень тщательно я прочитала «р-е-с-т-о-р-а-н» и проделывала это упражнение до тех пор, пока изогнутые модерном буквы не перестали прыгать перед глазами. Теперь уже я смело зашагала по широкой лестнице, утопавшей в коврах. Я приняла окончательное решение ничему не удивляться: актриса я или нет? Конечно, к тому времени я уже бывала в достойных интерьерах. Но ведь никогда без сопровождения! И как я ни пыталась себя успокоить, всё же зал ресторана поразил меня головокружительной высотой потолка, навстречу зазвучали звуки арфы, которые, казалось, исходили из моего истерзанного сердца, а вокруг меня (той, у которой в пустом кошельке лежала «карточка покупателя» на приобретение унизительного количества мыла, водки и сахара в месяц) ломились столы, уставленные невероятными яствами – высокие вазы в начале зимы переполняли, свисая гигантскими кистями, заморские фрукты, на льду лежала икра и невероятное количество сортов рыбы и гадов морских, что отливали перламутром, мясная нарезка украшала стройными рядами зеркальные серебряные блюда, сыры уютно устроились в стеклянных домиках-шкафчиках, пухлыми боками отражали каждое моё движение котлы, в которых, судя по тонким ароматам, томились гастрономические сюрпризы, белоснежные скатерти, сверкающие приборы, изысканная сервировка и бесшумный сонм невозмутимых официантов…

Инга Ильм актриса
Инга Ильм. Кадр из фильма «Лестница света». 1991.

Нет. Меня теперь ничто не удивляло. Скользнув равнодушным, почти презрительным взглядом по буржуинским яствам, я почувствовала себя героиней из романа Джеймса Чейза. Стоя в дверях и сжимая свой маленький воображаемый браунинг, я холодно оглядела зал и в ответ на приветливые улыбки двух симпатичных молодых людей, сухо кивнув, подошла к столу. Но опустилась на стул я уже почти в полуобморочном состоянии. Отважиться расхаживать по залу под оценивающими взглядами «творческой группы» я так и не решилась и на вопрос, что предпочитаю на завтрак, почему-то сообщила: «Геркулесовую кашу!» – которую вообще-то терпеть не могу. Не ела никогда! Даже в глубоком детстве умудрялась скармливать под столом собаке, но мне показалось, что это очень уместно сейчас прозвучало. Мама всегда говорила мне: «Все голливудские звёзды по утрам едят овсянку!». Поэтому перед лицом продюсера мне принесли её сейчас – целую противную порцию. Впрочем, есть мне хотелось меньше всего на свете. В ходе разговора я, конечно, пришла в себя: теперь у меня было дело, я должна была расположить к себе режиссёра и продюсера и получить эту роль, да вот хотя бы из принципа. Мне казалось это особенно важным, потому что воспользоваться помадой я так и не решилась. А ещё через два часа непринуждённой беседы я почувствовала себя настолько свободной от предрассудков, что, мило улыбнувшись, решила гордо прошествовать сквозь строй излишеств в дамскую комнату.

Инга Ильм в юности
Кадр из фильма «Защитник». 1990.

Закрыв за собой дверь, я проверила в зеркале выражение на своём лице и нашла его удовлетворительным. Я всё могу! – подмигнула я себе. Окрылённая успешно сыгранной ролью глубокомысленной и несколько пресыщенной звезды, я постояла напротив кабинок и обнаружила, что одна из них гораздо просторнее другой.  «Гулять так гулять», – подумала я и выбрала себе ту, что размерами напоминала мою съёмную комнату. В восторге рассматривала я достижения человечества в заведении, куда ни один не может послать другого вместо себя. И, самодовольно перебирая в голове впечатления этого дня, вдруг обнаружила на уровне глаз удивительную кнопочку. «Чего только не придумают!» – подумала я и со светлой улыбкой, обращённой к технической мысли человечества, вдавила её в стену до упора…

Тут-то меня и долбануло по башке с огромной силой чем-то очень стальным и очень тяжёлым. Поручень для инвалидов был сработан на славу, а механизм его отлажен. С огромной шишкой и кровью в волосах выползла я к умывальнику. Хорошенько проматерившись, расплакалась. И потом, наверное полчаса, приводила себя в порядок. Так утвердилась в мысли, что расслабляться никогда нельзя: чем больше побед, тем меньше надо рассчитывать на везение…

Инга Ильм актриса
Инга Ильм. Кадр из фильма «Лестница света». 1991.

Явившись за стол заплаканная и с мокрыми волосами, я обнаружила, что судьба моя решена – я получила роль в кинофильме. А через три года после окончания съёмок мы со сценаристом и режиссёром этого фильма – Джерардом Майклом МакКарти поженились. Он разыскал меня в Нью-Йорке, где я оказалась после окончания института, и привёз обратно в Петербург. (Спустя два года после нашей свадьбы в тот самый обеденный зал гостиницы «Европейская» состоится первый выход в свет нашего новорождённого сына.)

В моём городе у меня не осталось дома, но таковым с начала 90-х я считаю этот отель. В холлах и комнатах гостиницы «Европейская» разыгрывались многие картины моей жизни. И ведь до сих пор разыгрываются.

Я человек очень привязчивый. И, при всей моей независимости, больше всего мне нравится, когда рядом со мной есть тот, с кем я могу разделять каждый свой день, всякую мысль и идею. Я не справилась с бесконечными разлуками – с жизнью на три страны и четыре города. Но горжусь тем, что мы сумели построить с Джерардом Майклом такие отношения, которые, несмотря на наше расставание, до сегодняшнего дня остаются действительно дружескими.

Первая и последняя роль

Я люблю скорость. Люблю крутые развороты. Касается это не только вождения машины. И пусть в детстве и юности пируэты судьбы ввергали меня в лёгкий ступор. Вскоре я и сама овладела подобным навыком. Вот например: в 2001 году ушла из театра. Точнее, навсегда оставила актерскую профессию.

Инга Ильм актриса фото
Инга Ильм. Фотоархив Московского драматического театра им. А.С. Пушкина. Сцена из спектакля «Антигона». Режиссер В. Агеев. 2001.

Мы только-только выпустили премьеру по пьесе Жана Ануя «Антигона», в которой я играла Хор. Иногда его еще называют Пролог. Изначально, в античности, появление хора на сцене указывало на высший жанр разворачивающегося перед зрителем действия – трагедию. Это был многоголосый персонаж из нескольких актёров, возглавляемых корифеем. В современном театре его представляет обычно один человек, и зачастую, в прямом смысле этого слова, Хор – ведущая роль. Жан Ануй написал для него потрясающие монологи, в духе истинной трагедии. Более того, режиссёр Владимир Агеев разрешил мне хулиганить. Я то соблазняла Креонта, то примеряла черные крылья, то курила сигары. И появлялась я не только в существующих у драматурга сценах, но были придуманы мои проходы с отрывками текстов из произведений моего любимого Генри Миллера. Так Хор раскрывал зрителю замысел спектакля. И вот тогда мне показалось, что это красиво: моя первая роль на сцене московского театра имени Пушкина была роль Хора (в дипломном спектакле по пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта»), пусть же и последней моею ролью в репертуаре станет эта роль. И вот в театре, в котором я прослужила со студенчества, с 1989 года, меня трогательно проводили на «заслуженную пенсию», как забавно бы это ни звучало. Но ведь я существовала в профессии с одиннадцати, то есть к тому времени ровно двадцать лет…

Инга Ильм. Из личного фотоархива
Личный архив. 2016.

Театр, по сути, как монастырь: в нём служат и живёт он отдельной, подчинённой строгим внутренним законам жизнью. Теперь же передо мной открылся совершенно незнакомый, для всех такой обыкновенный мир. И я набросилась на него с жадностью, теперь мне тоже было нужно найти в нём своё место. Впрочем, пусть я ушла из профессии, но ведь не изменила искусству.

Мои друзья-актёры, с любопытством разглядывая меня, постоянно спрашивали: ты не скучаешь по театру? Конечно, без той власти, которую всякий исполнитель имеет над зрителем, живётся по-другому. Но нельзя сказать, что хуже. Да и вспоминается в первую очередь совсем другое – закулисье. Тайная жизнь. Уютная гримёрка, с плотной шторой, от которой в этой комнатёнке, пропахшей театральной пудрой и лаком для волос, всегда стоит вечер. Эта привычка – чем бы ты ни был занят, одним ухом слушать радиотрансляцию, то есть следить за тем, что происходит на сцене. Эти бесконечные коридоры, лестницы, переходы, скрытые дверки, бархатные занавеси, высокие зеркала, хлопоты реквизиторов, гримёров, костюмеров. И пыль, пыль, пыль, пыль. А ещё – любовь к кринолинам и страсть к смене образа.

Инга Ильм в Венеции
Инга Ильм сейчас. Карнавал. Венеция. 2016.

Я ведь до сих пор не могу выйти из дома, пока не решу, кто я сегодня. Сельская барышня или Пьеро, викинг, хиппи, наездница, дама… Раз в году я утоляю привычку к перевоплощению с размахом. Я приезжаю на Карнавал в Венецию, в город, где каждый год – от Рождества и до первого дня поста, на протяжении столетий – всякому положено носить маску. И это ощущение всеобщего баловства, разгула фантазии, интриги и легкомысленности мне очень напоминает театр.

Мой настоящий муж

Давным-давно, в далёком царстве некотором государстве жила-была одна беспредельщица… Оглядываясь сейчас назад, я не могу по-другому определить тот образ жизни, который вела.

Инга Ильм журнал ОМ
Инга Ильм для журнала ОМ. 1999. Фото: К. Белиловская.

То, что в сутках так мало времени, всегда печалило меня неимоверно, и мало было мне театра – бесконечных репетиций и практически ежедневного перформанса, мало было собственной программы о театре на канале ТВЦ, а значит, бесконечных текстов «на коленке», съёмок и ежедневных четырёх-, а то и шестичасовых смен монтажа, мало было мне и работы новостника на канале ВКТ, и работы диктора в кадре «Городских новостей», – маловато! Меня кружило по столице.

Ложилась я обычно около пяти утра, вернее падала, а в районе десяти ноль-ноль моя рука залезала в рукав, в тёмной передней. Стоя в коридоре, уже на выходе, определяя маршрут по телефону, я глотала обжигающий черный чай из своей любимой кружечки в судорожной попытке выстроить день – на репетицию или на съемку, на монтаж или на встречу…

В тот день я совсем не выспалась. В тот день я ужасно опаздывала. Я даже не успела полежать в ванне, врубив музыку на полную (а тогда это была обязательная для меня процедура), и ведь я даже не успела накраситься! Да-да, это было то самое страшное утро, которое обычно предвещает страшный день. И всё оттого, что я на неделю сбежала с сыном на Кипр, а как приехала – полночи зависала.

Инга Ильм и Дмитрий Марьянов. Кадр программы «Не верю»
Кадр программы «Не верю». ТВЦ. Авторы и ведущие Инга Ильм и Дмитрий Марьянов. 2002.

Началось с того, что мы с артистом Димой Марьяновым, с которым вместе придумали театральную передачу «Не верю», встретились, чтобы срочно написать текст к нашей еженедельной программе. Ну а закончилось как всегда – застольем человек на пятнадцать, к которому под самый конец, уже в глубокой ночи, присоединился приличный такой молодой человек. Одноклассник моей подруги. Я таких, как он, никогда не жаловала, уж больно домашний. Да и сидели мы далеко друг от друга, даже словом не перебросились, но когда под утро пришло время всё-таки расходиться, он вдруг подходит ко мне и говорит: «А можно мне твой номер телефона?». Я только расхохоталась и по отработанной схеме показала на Димку: «Спросите у него». А у нас с Дмитрием Юрьевичем этот трюк был хорошо отработан. И ведь он меня никогда не сдавал! За всю нашу многолетнюю дружбу ни одному человеку мой телефон не дал. Кремень!

И вот в то памятное утро, злющая как собака, открываю я гараж, который снимала у соседа, залезаю в свою Ласточку, вставляю ключ в зажигание, и в этот самый неподходящий момент, – потому что гараж забит всякой ненужной ерундой этого соседа-Плюшкина и осторожно там надо очень, – звонит телефон. Замерев на доли секунды, я выбираю: скорость врубить или телефон брать? И ведь чую, что качусь назад, но все-таки поднимаю трубку, потому что даже не в теме, куда опаздываю. Знаю только – адски важный день у меня сегодня, поэтому вчера и прилетела. И кричу я: аллё! аллё! А… дальше вдруг бздынь… и начинается дооолгий такой и колючий дождик из серебряных мельчайших осколков, искорок. Я сначала даже ничего не поняла. Откуда снег? А потом оборачиваюсь – заднего стекла как не бывало, зато всё вокруг меня искрится и сияет. «Ну! – уже спокойнее говорю. – Кому чего от меня надо?» А незнакомый мужской голос из трубки: «Я увидеть тебя хочу». Вот наглец! «Это ещё кто?» – спрашиваю. А он в ответ: «Мы вчера познакомились, вот и думаю: а давай поехали сейчас в «Архангельское» – погуляем».

Ну и ну! Начнём сначала – откуда у него мой телефон? Что он сделал с моим Димкой?! Каким образом номер мой выманил? Не иначе как ввел в гипноз! Или в заложники взял? Я растерянно оглянулась вокруг и тут поняла: это всё. Не старт, но финиш. «Да, – сама себе вслух говорю, – мне сейчас только в Архангельское. Только Архангельского мне как раз и не хватает для полного счастья»… Ну правда – беда. Машину в таком виде нигде не оставишь, в салоне сто процентов очередь, да и стекло не так-то просто вставить, и ведь кроме меня по Москве так быстро ни один таксист не домчит, а я везде, я везде нужна! Весь мир обрушится, если меня сегодня не будет! Эх… Махнула я рукой и поехала с каким-то незнакомцем в «Архангельское». Он там охранника нашел, чтобы за машиной моей присматривал…

И гуляли мы там, и гуляли. Весь день прогуляли. Я даже в вечерний прямой эфир чуть не опоздала. Всё ходила и рассказывала ему, какая я молодец. И сколько я всего делаю, и сколько всего успеваю. Он был ко мне очень внимателен, а в конце концов спросил: «Слушай, а тебе всё это очень надо?». Я тогда остановилась, реально впервые обо всем этом задумалась и вдруг поняла, что совсем, ну совсем не надо ведь…

Инга Ильм сейчас
Инга Ильм. Личный архив. Фото: С. Михалевич. 2015.

Моя личная жизнь сегодня – это как после долгой пешей дороги, после преодоления бесконечных рек, ручьёв и горных перевалов, достигнуть, наконец, благословенного плато. Мне посчастливилось найти человека, с которым мы существуем в глубочайшем понимании. За многие годы не расстались и на день. И нам никогда не скучно вместе. Я с легкостью оставила прошлую жизнь позади. Актёрская карьера и семейная жизнь, на мой взгляд, понятия вообще несовместимые. Вот эта предельная занятость – ненормированный рабочий день, отсутствие понятия «выходные» (они-то как раз и есть самые занятые), ночные смены, гастроли, бесконечные «домашние репетиции» – вошедшее в привычку предельное эмоциональное состояние. А ещё: непоправимое горе после провала, невыносимое счастье от успеха, близкие партнёры, тайные поклонники – всё это, безусловно, расшатывает даже самые крепкие отношения.

Инга Ильм с мужем
Инга Ильм. Личный архив. 2017.

Мой муж – художник, декоратор, архитектор, дизайнер. Меня воспитывали питерские художники и тот подход, который они для меня обнаружили – эта созерцательность по отношению к миру и чёткие критерии по отношению к деятельности, это умение мыслить отстранённо, опираясь на концепции, это стремление к постоянному самосовершенствованию, – ещё в юности стали мне близки. И теперь, рядом с человеком, чья профессия – постигать внутреннюю суть вещей и изменять взгляд на них, я обрела гармонию. Мне радостно от того, что идём мы одной дорогой и что моё второе образование нередко помогает в его деятельности. Я стала ему по-настоящему полезна – могу предложить нужную ассоциацию или порекомендовать книгу, обратить его внимание на важную деталь, порассуждать о художественности, о достоинствах и недостатках идеи. И, как я люблю ему повторять, «у меня теперь есть документально подтвержденное право высказывать тебе свою критику».

инга ильм сейчас муж
Инга Ильм с мужем. Фото: Mike_Kire. 

 

Related Posts

48 thoughts on “Личная жизнь

  1. Привет Инга!радостно! почитав сайт- будто кофейку в риме попил с тобой душевно-спасибо grazie

  2. Здравствуй, Инга! Еще в 10 лет твой образ надежно (как оказалось навсегда) закрепился в моей повседневной жизни! Спасибо тебе за всё!

  3. Это просто праздник какой-то, глоток колодезной водицы.
    Так замечательно и так приятно читать. Спасибо!

  4. Здравствуйте Инга. Очень интересное интервью, всего вам наилучшего, вдохновения и успехов в ваших делах!)

  5. В детстве моих детей смотрели на Вас, маленькую и прекрасную, уже такую цельную и какую-то внесистемную))) В зрелом возрасте опять смотрели на вас, такую же прекрасную, точную в материале и женственную. Спасибо за публикацию, слог, размышления, открытость и загадочность одновременно….

  6. Здравствуйте, Инга!
    Спасибо за Ваш обстоятельный и живой рассказ.
    Казалось, Вы навсегда останетесь Машей Старцевой для меня, школьника в прошедших 80хх. Ан, нет! Вижу, что личность «Маши» куда более масштабна и, отрадно слышать, гармонична!
    То, как Вы пишите о Ленинграде — трогает безмерно.

    Спасибо Вам за всё!

  7. Прекрасного дня, Инга! Гуляя по Италии, ловил себя на мысли, что хотелось бы вашими глазами погулять по Чехии. Так вы всё интересно описываете и главное своеобразно ставите акценты. Это прекрасно. Спасибо. И ждём Чехию!

  8. Считаю фильм «Приключения Петрова и Васечкина» гениальным. Это отражение моего собственного детства. Но была поражена, что девочка из того фильма оказалась настолько глубоким и созерцательным человеком, ещё и выросшим и проходящим теми же Питерскими маршрутами, что и я. Инга, у вас прекрасный слог, так приятно было читать о вас!

    1. Ксения! Благодарю Вас за добрые слова! Наилучшие пожелания! И передавайте привет от меня Городу! 😉

  9. моя дорогая! столько слов хочется сказать — взахлеб, глотая окончания, делиться эмоциями, рассказывать… болтать… посмотрев на фото, поняла, что за десять лет с того памятного дня у Храма Христа-Спасителя, вы вот ну ни на капельку не поменялись — нет, не повзрослели, и не спорьте! а Вашего «принца со шпагой» совсем не узнала бы… Боже мой, как же я по Вам скучаю! читаю, перечитываю, приобщаюсь — узнаЮ в каждом обороте, чувствую Вашу неукротимую энергию, — как будто рядом нахожусь. но…

  10. Здравствуйте, Инга! С детства люблю фильм про Петрова и Васечкина, и, конечно, всегда любила в нем Машу Старцеву! И мне очень радостно сейчас, что могу прямо лично вам теперь написать и поблагодарить за отличное участие в фильме! Вы такая красивая, и в фильме у вас там такие красивые выразительные глаза ) Вы там, кстати, с Васечкиным очень внешне похожи! Интересно, а вы сейчас общаетесь с Егором Дружининым и Дмитрием Барковым?

    1. Здравствуйте Екатерина! Спасибо Вам за добрые слова!
      Мы с ребятами друзья детства. К сожалению, не виделись давно. География подводит — Димка в Питере, Егор в Москве, а я в Риме. Будем надеяться что мир вернется к привычной жизни и мы наконец, встретимся 🙂

  11. Здравствуйте! Случайно наткнулась на Вашу страницу и зачиталась.Так увлекательно всё описывается! Инга, Вы удивительный человек. Спасибо за фильмы. Успехов во всём!

  12. Очень красивая история про Игоря! Я бы ему тоже твой телефон дал) да любой бы телефон дал. Ведь сразу видно — прекрасный человек!

  13. Здравствуйте,Инга! Очень здорово было най
    ти ваш сайт!
    Отличное интервью и фото.
    Вы прямо любовь из юношества!
    Сегодня открыл ваш сайт,больше не закрою))
    Очень рад,что не ограничились кино!
    Счастья Вам в жизни,работе,успехов во всём!

    1. в Киеве я, к сожалению, была только один раз. приезжала на пробы. это прекрасный город! а на киностудии Довженко потрясающий сад

  14. )))эх, а я в «Италияманию» из «Интэко» ушла… Прям одними маршрутами ходим))))
    Лука, Венеция, Бергамо, Верона, Комо, Гарда…..вернись

  15. Здравствуйте Инга! Присоединяюсь к добрым словам. Как хорошо, что Вас не надо искать через родных, друзей, знакомых, как других знаменитостей, чтобы передать что-то очень важное, спасибо! Незабываемый эпизод, когда приближается перевоплощённая в ещё большую красоту Маша, а лёгкий на выходки Васечкин оторопел, вглядывается и не поймёт, что случилось, уголки Машиных губ под волшебную музыку чуточку растягиваются в загадочной улыбке, с этим ничего нельзя поделать, только преобразиться в ответ и распрощаться с планами по «Укрощению Строптивой».

  16. Жалко так мало ролей в кино. Вы очень приятный человек. Мне 55, но ваш фильм Глаза произвел на меня глубокое впечатление. Показал его сыну. Спасибо за ваш труд.

  17. Инга, я твоя ровесница. Интересно было почитать твое увлекательное ёмкое путешествие по жизни… В одном мы точно похожи, находясь в постоянном учении и познании нового. У меня до сих пор сожаление что в сутках 24 часа… Благодарю тебя за роли и светлый образ из кино детства. Сейчас, я испытала потерю своего дорого папы… И наверное как будто он толкнул меня к мечте детства, я все время любила рисовать. Тоже пошла учиться в Строгановку, после ухода папы стала много рисовать. И тут такое дело меня домашние поддержали. Вообще наше поколение такое счастливое… Многое успели испытать и понять цену жизни. Всех благ. Кстати это мое третье образование в вузе…)))

    1. Светлана! Спасибо за комментарий! Рада что не одинока в своем стремлении к исполнению заветных мечтаний! Удачи и Удачи в пути!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.