Армен Джиграханян
Сыграл более 170 ролей в кино и более пятидесяти лет выходил на сцену театра. Народный артист СССР. Имеет длинный список регалий, но просит их не перечислять. Называет себя «старым клоуном».
Вы однажды сказали, что в каждой роли не играете, а живете. Как живется лицедею?
Армен Джигарханян: Знаете, есть вопросы на которые ждать ответа не надо.
А ваша книга «Одинокий клоун» разве не есть попытка ответить на этот вопрос?
Нет. Я дурю людей. Мы все дурим друг друга в чем-то. Вот вы такую прическу сделали — зачем? Дурите людей. А уж когда дело касается такой профессии, как актер… не знаю. Честно. Не потому, что мне неохота отвечать. Более того, я знаю очень много умных слов. Я могу сейчас — извините — заморочить вам голову. Но никто этого не знает. Никто не знает откуда это. И вот эта фраза: «Я не играю! – а что? Живу!» Тоже сомнительное утверждение.
Разве это не ваша фраза? Разве не вы это сказали?
Говорил! Говорил. Но можно и так сказать и тут же сказать: «Да ничего похожего! Я только играю». Есть одна знаменитая история – в американском кино это было. Один очень большой артист готовился к роли бомжа. Он не брился, не мылся и так далее. На пробы к фильму пришел и другой артист, тоже очень высокого класса. Тот кто пропах мочой, извинился: «Простите, я вхожу в образ». На что второй спросил: «А вы не пробывали это играть?» И то – правда, и другое правда. Знаете, я за что? Приговор не вынесен еще. Вот я умру или уйду из профессии, что будет одно и то же… Вот может, и уйду так не поняв, говорю честно, как на духу. А сейчас актеры в большинстве своем – полнейшая деградация. Рано или поздно все придут в КВН.
Вы плохо относитесь к КВН?
О, так мне дело будут шить, да? В КВН они решили, что быть актером и уметь играть – это не так уж важно. Они решили, что актер — это тот, который самый наглый. Так можно и про «Аншлаг» говорить, но он чуть более профессионален. Плохие артисты, плохие, но в КВН это особенно видно. Хотите плач? Пожалуйста, я изображу! А знаете что такое актер? Это когда из меня, простите идут газы (ну если интеллигентнее выражаться – исходит некая энергетика), и вот это приводит к тому, что вы плачете в зале. Вы же не знаете о чем я думаю, и вообще, думаю ли я… Вот что такое актерская профессия. Я, например, считаю что актерская профессия – самая стеснительная. Да-да, — поверьте! Я видел очень больших артистов и спрашивал, — стесняются! Стесняются и знаете когда? Когда попадают в неправду. В театре есть такое понятие – предлагаемые обстоятельства. И это я тоже видел: большой артист, его поставили в ложную ситуацию и он не может выскочить. Никак. Наглец – выскочит, а он – нет. Это актерская профессия. Я не знаю что такое КВН. Я просто говорю о тех, которым кажется что они актерским делом занимаются. Я бы им посоветовал – не надо.
Можно научить человека играть?
Играть научить можно. Но вот чтобы газы от тебя пошли и чтобы тысячи людей при этом смотрели и умирали, — этому нельзя.
Вы входите в роль? Есть у вас перед спектаклем какие-то ритуалы?
Нет. Такого нет. Это расхожая мысль о театре. Меня однажды друг спросил: «Вот когда ты утром и вечером играешь один и тот же спектакль, в перерывах ты выходишь из образа?». И это все равно что другой обратился за уточнением: «А то что вы в кино или в театре на сцене кушаете, это за деньги или бесплатно?». По сути это один и тот же вопрос. Я не знаю как об этом сказать. Я не знаю, как это назвать, что такое — «войти в образ».
То есть в каждом персонаже вы находите что-то свое?
Не что-то, а только свое.
Бывает роль на сопротивление?
Нет. Это просто термин такой. Это все равно как если бы о себе думал, что я Иисус Христос. Но ведь на самом деле я еще и Иуда. Никакого сопротивления нет. Есть только желание одно или другое вытащить из себя. Поэтому и говорю — очень странная профессия.
Педагогика учит, что хороший учитель все личное, входя в класс, оставляет за порогом. А как у актера?
Я так скажу, любимая народом фраза: «Хороший человек не профессия» не имеет отношения к искусству. В искусстве хороший человек — это и есть профессия. А что такое «хороший человек»? Тут мы можем беседовать два дня. Но другого материала нет для беседы. Другой материал – это мои нервы, болячки, радикулиты. А вот ответа на вопрос «как входят в образ» — не знаю. И никто не знает. Это вдруг начинается, как зуд. Я имел счастье дружить – если можно так сказать – с Тиграном Петросяном. Шахматист был такой, чемпион мира. Он сказал: «Если я не играю в шахматы, у меня начинаются головные боли». Это приблизительно то же самое. Роль – это неуправляемый процесс. Например, за кулисами кто-то мелькнул – и это стало для меня возбудителем! Только не подумайте, что все зависит от того, кто ходит за кулисами. Я не делаю из своей профессии шаманства. Наоборот, когда что-то изображают Актеры Актеровичи – это труднее и шаманистее. А вот если так: выйти и раздеться.
Это цитата из вашего же интервью: «Зрители хотят увидеть меня голым…»
Конечно
… они питаются анекдотами о нас»
Да.
То есть зритель не должен знать, какой Джигарханян вне сцены?
Нет. Не надо. Это – не надо. Мы не имеем права заходить в матку и искать там ребенка. Ребенок выйдет – мы посмотрим на него, а до этого нельзя лазить. Нельзя. Не потому что секрет, а потому что это не нужно. Если я интересен вне сцены, значит мне нужно из театра уходить. Видели службу в церкви? Человек разговаривает с Богом, говорит от имени Бога (как и в театре), мол: «Я знаю как вылечить тебя, дочь моя». А потом поворачивается и уходит, закрывает за собой дверь. Если посмотреть что происходит дальше, как он рясу снимает, — он вас не вылечит. Это закон таинства. Людям нужна иллюзия.
Люди ходят в театр за иллюзией?
Да. Так же как и в церковь.
Вы ушли со сцены. Что погасло?
Не отвечу. Нужно прожить мою жизнь, я 50 лет в театре.
Не жалели о своем решении?
Нет, потому что я все равно нахожусь в этой божественной правде. Видите, как громко об этом говорю! Я все равно в каком-то роде все время играю, я так этот мир ощущаю. Дело ведь не в том, чтобы надеть другие штаны и выйти на сцену. Совсем нет. Я вот сейчас с вами разговариваю и хочу понравиться. А потом думаю – зачем? Но и вы тоже играете. Просто эта роль не написана в сценарии. Так же я не смогу ответить на вопрос – какую роль я не сыграл. Все сыграл. Дело не в названии роли, а в проблеме, которая во мне есть.
У вас же нет амплуа?
Амплуа вообще нет. Есть молодые, красивые, тонкие, толстые, возбудительные. Это проблема воздействия. Можно найти слова чтобы это объяснить. Но лучше я вам как старый клоун скажу: дуреж все это. Как и все в жизни. Вот есть правила уличного движения – так договорились. Но я видел, как под машину попадали на пешеходном переходе. Просто вот так договорились. Такая игра.
Как вы относитесь к своей внешности?
Должен сказать я привык к себе. И от внешности своей не страдал ни разу в жизни. Оттого начинаю думать что мой Бог хорошо обошелся со мной.
И всегда так было?
Ну, милая моя… Я был в Риме и видел, как говорят, самые старинные солнечные часы. На часах написано: «сейчас больше, чем ты думаешь». Я могу менять свое мнение. Я к себе хорошо отношусь. Я знаю где мои слабости. Примирился с ними. Даже нашел, что я интересная индивидуальность.
«Если женщина скажет про меня, что я урод, я обрадуюсь, я пойму что штучный» — ваши слова?
Вот все она про меня знает! Я думаю, что есть гораздо более серьезные проблемы: например, общество. Я думаю, что это не самое прекрасное, что придумал Господь Бог. Или вот так называемое партнерство, или будем уже грубыми – самец и самка. Вот большие вопросы – серьезные. Иногда мне кажется, что в этом какое-то издевательство над нами. Я живу много лет, много видел. Очень серьезные вещи. И вот к ним нужно выработать отношение. Иначе можно с ума сойти. И я прихожу к тому, что умение абстрагироваться – это единственная и реальная возможность. Мир вызывает много вопросов. И ведь театр – так же остался для меня загадкой. Есть над чем подумать. А нравится ли мне как я выгляжу? Нравится. И теперь даже больше.
- интервью для FBI-press
